Вернуться назад                 Пред. стр.   1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11   След. стр.

Понять в то же время, почему такое случилось для меня руководившего работника в почитаемом институте не составляло какой-либо загадки. И не составляло потому, что в этом докладе я не мало уделил место показу бесплодной для охотоведения деятельности ведущих сотрудников института (включая и входивших в состав оргкомитета), завершив его следующими заключениям: «... немалый вклад в развитие охотхозяиственного производства на научной основе мог бы привнести и академический ВНИИ охотничьего хозяйства и звероводства им.проф.Б.М.Житкова, если бы он смог нейтрализовать «нравственно червивый», по выражению писателя В.Бондаренко (Г.Ореханова. «Крах интеллигенции?» Сов. Россия. 15.02.1996. №19), но верховодящий в нём слой биологов-охотоведов, а именно - тот слой, что представляет собой, образно говоря, солитеров в охотоведческом организме этого института, коль, как было показано выше, главное для него не судьба российской охоты, а сохранение сколько возможно себя в организме такого института показным решением надуманных вопросов околоохотоведческого толка».

Огласив такое, а затем сколько-то и смирившись с тем, что только поэтому я был отстранен от участия в работе юбилейной конференции института, нужно будет следом сказать и о том, что в последующее время этот мой доклад не был оставлен вне внимания теми его сотрудниками, которые догадались о своей причастности к показанной мной негативной деятельности в области отечественного охотоведения. Проявилось это в том, что по прошествии почти года со времени публикации сборника материалов состоявшейся конференции, посвященной 75-летию ВНИИОЗ, 12 его сотрудников, включая находившихся уже и на пенсии, написали Обращение в Ученый Совет института по поводу неэтичного де мол поведения его члена М.П.Павлова. Дословно в этом Обращении было сказано: «Рукопись Павлова «Размышления о судьбе охотоведения, погибающего на вятской земле», написанная им к юбилейной конференции, носит огульно-очернительный характер, оскорбительная лексика которой наносит моральный ущерб институту и его сотрудникам». За сим следовало и несоответствующая действительности приписка означавшая, что якобы эта «Рукопись распространялась в кулуарах конференции и в различных организациях».

К моему недоумению администрация института, ознакомившись с этим Обращением, но не проявив интереса к тому, что бы я нашел возможным сказать в свое оправдание, решило всё же созвать Ученый Совет по данному вопросу. В результате к неудовольствию подписантов этого Обращения заслушивание его на совете не вызвало ожидаемого интереса среди сотрудников института. В поддержку его авторов демагогично высказались кандидат ветеринарных наук, выполнявший миссию заместителя директора по научной работе, а из членов Совета, принимавших участие в составлении означенного Обращения - кандидат юридических наук, представлявший в институте отдел «Хозяйство и право», и два доктора наук, изучавших биологию охотничье-промысловых животных, но не увлекавшихся лично охотничьей деятельностью. Вслед за ними с критическими замечаниями в адрес Павлова выступили и два рядовых научных сотрудника института, с которыми у меня со времени руководства лабораторией биотехнии сложились конфликтные взаимоотношения,  вызванные нескрываемыми ими стремлениями избегать, попросту говоря, предусмотренные темпланом трудные исследовательские работы.

В выступлениях всех этих оппонентов приводились аргументы, вроде как свидетельствующие, что критические высказывания автора «рукописи» о надуманности ряда разработок, порожденных некоторыми ведущими сотрудниками института, лишь подтверждение полного непонимания им нужности и полезности таковых для охотхозяйственного производства. Причем в этой же связи не упускалась возможность показать и нетерпимость Павлова к той категории ученых института, которая, занимаясь охотоведческой тематикой, по своей природе не относится к охотникам. Ну а после такого рода замечаний в мой адрес было еще сказано и о том, что сам этот завистью одержимый критикан, поступив в 1948 году в институт со степенью кандидата биологических наук, в последующие 40 лет даже не попытался хотя бы представить какую-либо свою научную деятельность, достойную присуждения ранга доктора наук...

Выслушав все эти высказывания, я проявив спокойствие к их содержанию, в ответ объявил, что при такой ситуации не считаю необходимым и дальше находиться в составе членов, представляющих Ученый Совет института, после чего немедля ушел из помещения, где проходило его заседание. Поэтому в тот же день я был осведомлен о том, что десятью голосами его участников (при семи «воздержавшихся») было решено: «За неоднократные нарушения этических норм по отношению к коллегам вывести Павлова М.П. из членов Ученого Совета ВНИИОЗ» (Протокол №4 заседания Ученого Совета ВНИИОЗ от 21.04.98г.).

Этим, собственно, и завершилась моя активная охотоведческая деятельность при жизни в городе Кирове, где кстати сказать, взяв как-то в своей библиотеке «Записки мелкотравчатого» Егора Дриянского, я уже с большим пониманием прочел заключительную в них фразу: «...правильная и серьезная псовая, как и всякая другая, охота есть своего рода наука, к которой... надо подступать умеючи!»

Правда, после всего случившегося при проведении юбилейной конференции 1997 года первым утешением для меня явилась публикация в 2000 году всё той же рукописи доклада в научно-информационном журнале «Лесной вестник» (№4) издательства Московского государственного университета леса, то есть доклада, так озлобившего кое-кого в коллективе академического ВНИИ охотничьего хозяйства и звероводства. В это же время сколь-то взбадривали настроение и публикации моих статей в охотничьих журналах и газетах разных ведомств, а по сообщению из Швеции - намерение охотничьей организации этой страны иметь перевод моей книги «Волк», ранее опубликованной в Скандинавии только на норвежском языке.

Вернуться назад                 Пред. стр.   1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11   След. стр.