Вернуться назад                 Пред. стр.   1  2  3  4  5  6  7  8  9  10   След. стр.

Таковы аргументы важные и маловажные, позволяющие мне  прогнозировать погибель ВНИИОЗ на вятской земле. Надежды на спасение его путем сохранения и развития научных служб, занимающихся проблемами звероводства тоже выглядят уже нереальными. Сложившийся в стране "дикий рынок" тотчас предопределил нерентабельность промышленного разведения плотоядных зверей. Тогда как ориентация на разведение растительноядных их представителей не оправдала надежд на успех, так как полезным пока признано поддержание лишь нутриеводства, дающего пользующуюся спросом как пушную, так и мясную продукцию. Приобщение к нему боброводства и сурководства теми силами, которые им занимались, не удалось. А ставка на промышленное разведение в клетках ондатры оказалось, попросту говоря, авантюрой, позволившей (что и предсказывалось) глашатаям этой затеи поддерживать свою научную занятость.

Нет,  по моему  разумению,  надежды на возрождение охотоведения  в современной структуре ВНИИОЗ, если даже на пост руководителя его вдруг заступит  какой-либо  практичный  и с соответствующими  знаниями охотовед, талантливый и по части организации науки, то есть, если даже повторится хотя бы похожее на то, что случайно получилось в истории института 60-х годов.

Тогда, в первые годы передислокации скромных остатков (9 сотрудников) института из Москвы в Киров, на пост его руководителя не по представлению, партийных властей, впервые заступил такой охотовед - трагически после погибший Василий Федорович Гаврин. Будучи охотоведом, для которого величие всех форм русской охоты, порождаемых природой российской земли, являлось основным смыслом жизни, он и за недолгий срок своего пребывания на этом посту, невзирая на предрекание москвичами умирания охотоведения в случае потери им столичного центра, показал, что и в таком положении институт не только способен набрать силу, но и на периферии может стать более охотоведческим учреждением или, иначе говоря, везде и всегда нужным для неистребимого слоя охотников в любом человеческом обществе. Причем все это им было сделано несмотря на явное и скрытое противодействие тому чтобы - "быть более охотоведческим" -предпринимавшиеся вновь сложившейся тогда же околоохотоведческой частью сотрудников, осевших в эколого-биологических лабораториях воссозданного ВНИИОЗ.

Конечно, для того времени это был феномен, базисом для которого, о чем уже говорилось выше, служил Центросоюз с развитой службой госзаготовок охотпродукции. Вместе с тем я понимаю, что если руководствоваться концепцией, согласно которой охота это проявление природной (хищнической) страсти у части людей, предрасположенных к ней и к тому же страсти, наследуемой этой их частью с того исторического времени, когда человечество в целом подразделялось на племена с хищническим образом жизни и на племена, жизнь которых полностью для них зиждилась на пастбищных возможностях , то естественен вывод: такого рода страсть у охотничьей части людей неистребима. В тоже время, как и всякая страсть, страсть, к охоте людей в той или иной мере, может подлежать управлению. Фундамент же этого управления - опыт! многовековой и многообразный охотничий опыт. Познание, осмысление, усвоение, использование зтого опыта это уже то, что является делом науки.

Вернуться назад                 Пред. стр.   1  2  3  4  5  6  7  8  9  10   След. стр.