Вернуться назад                 Пред. стр.   1  2  3  4  5  6  7  8  9  10   След. стр.

Что же касается научного руководства тематическими исследованиями в отделах ВНИИ охотничьего хозяйства и звероводства им. проф. Б. М. Житкова, то оно к содержанию программы не проявило даже формального интереса. Не сумев в то время предвидеть сколь огромна беда грядет на Россию, это руководство к моему  удивлению не беспокоило и будущее управляемой ею науки, нацеленной на развитие охотничьей отрасли. В свое время благоденствуя на весьма щедрые деньги, субсидируемые заготовительными учреждениями Центросоюза, и живя в эпоху, когда основные продукты питания людей исчислялись копейками (при зарплате «научника» в сотню - другую рублей), оно - это руководство, инициировало такой темплан охотоведческих исследований, который позволял годами изучать оптимальную структуру популяций зверей при разных фазах динамики численности или морфо-физиологические индикаторы, определяющие «лицо» промысловой популяции, существующей в условиях какого-либо региона или, скажем, выявлять темпы прироста поголовья ценных животных, дабы на «научной»  основе нормировать их сезонную добычу. При этом  не упускалась возможность выдумывать «научно-обоснованную» методику расчета численности диких зверей по обнаруженным наследам на определенных зимних маршрутах и .... собственно, заниматься многими другими подобными вопросами, не связанными с конкретными нуждами, возникающими в охотхозяйственной деятельности. А порой и просто тем, что обеспечивало «научную кормушку» возле всей такой деятельности. Более того, дешевизна в ту пору основных видов транспорта позволяла сотрудникам тогда еще Всесоюзного НИИ охотничьего хозяйства ездить при желании куда хочешь, либо путешествовать по стране когда хочешь, равно как и посещать интересные места сколько хочешь. Естественно, что при такой благодати   предпочтение отдавалось полевым работам в экзотических, (по преимуществу в дальневосточных) областях. Так, в частности, сотрудников лаборатории охотугодий в течение ряда лет привлекал Хабаровский край для изучения по данным заготовок пушнины производительности и продуктивности таежных угодий, что позволяло подрабатывать здесь на отлове соболей и заниматься отстрелом рябчиков для приманки этих зверьков к самоловам. Ну а попутно со всем этим делом - изучать и особенности питания местных рябчиков в стациях с разным составом древостоя...

Но вот грянул гром Перестройки. Его - "демократические удары" породили столь желанную свободу торговли, а как основу ее всесильную власть денежного мешка. За сим случилось и то, что неизбежно должно было случиться. А именно: разъединение, разрушение, разорение, разграбление и распродажа всех мешающих "свободе" хозяйственных структур, включая, понятно, и охотхозяйственных. В этой отрасли тотчас рухнула монополия заготовок пушнины, обеспечиваемых структурами Центросоюза, под опекой которого с небезызвестных хрущевских времен, находился охотоведческий институт. В результате, будучи перемещенным в те времена из Москвы в город Киров этот институт вскоре оказался ненужным. Состав его из способных ученых не попав под прицел американского "опекуна" российской науки - богача Сороса, - начал разбегаться, пополняя либо учебные заведения, либо природоохранные и другие чиновные ведомства. Те же ученые у которых проявилась способность к предпринимательству, занялись коммерцией, в том числе и на пушно-меховом поприще. Ну а оставшийся состав, которому на вятской земле некуда было податься, вместе с администрацией и имуществом ВНИИОЗ был выкуплен под крышу Сельхозакадемии Великой России.

И вот после почти пятидесятилетней научно-исследовательской деятельности в этом институте, я, как в трансе, переживая все это вспомнил свою давнюю дискуссию с профессором Скалоном и его в своем роде злое письмо, полученное мною вскоре после возвращения во ВНИИОЗ из Иркутска. Письмо же вспомнил лишь потому, что в нем имелась весьма шокировавшая, но засевшая в памяти строчка: "Покуда вятское охотоведение будет унавожено околоохотоведами с эколого-биологической грамотностью, становление в нем этой науки исключено."

Прочитав сию строчку, в коей был назван и олицетворяющий их научный руководитель со степенью доктора наук, я в ту пору подумал - ну и профессор. Разве нельзя было понять, что сколь уж при Советской системе хозяйствования охотоведение обслуживало государственные заготовки пушно-мехового сырья, засилие в этой науке эколого-биологической "диаспоры" еще не беда.

Ведь для службы госзаготовок пушнины, чиновникам, ответственным за обеспечение их, нужен прогноз состояния ресурсов промысловых зверей, а, следовательно, нужна и наука для разработок методики его составления. А так как объемы заготовок подлежали планированию, то нужны были и какие-то данные по численности этих зверей с достоверностью, покоящейся на официальной от науки основе. При всем этом в ту пору еще нужнее считалось увеличение заготовок пушнины. При таких обстоятельствах не трудно казалось бы и не лидеру охотоведов уразуметь, что государственное планирование заготовок продуктов охоты предрешило развитие смелой идеи о целенаправленной перестройке качественного и количественного состава охотничье-промысловой фауны с тем, чтобы полнее и эффективнее использовать кормовые ресурсы угодий для превращения их в пушнину и мясо. И разве не именно поэтому были подняты на щит сторонники этой идеи в отечественном охотоведении - профессора Б. М. Житков, П. А. Мантейфель, А. Н. Формозов и ряд других сподвижников их научной деятельности. Ведь еще в 30-х годах ими было провозглашено: увеличение ресурсов пушных зверей, а, следовательно, и заготовок охотпродукции возможно если; 1) решить проблему реконструкции и обогащения фауны в частности и путем акклиматизации экзотических видов. 2) Освоить промышленное звероводство. 3) Подключить к промысловым видам сусликов, кротов и других зверьков с малоценным, по прежним понятиям, мехом.

Вернуться назад                 Пред. стр.   1  2  3  4  5  6  7  8  9  10   След. стр.