Из письма Л.И. Красовского от 18 августа 1980.

«Вчера, в воскресенье, 17 августа мы были на кладбище и на могиле Гааза видели живые цветы и венки из них. Стояла какая-то женщина и охотно рассказала нам, что цветы остались от прошлого воскресенья. В тот день у могилы Гааза собирались немцы и говорили речи на немецком языке. Я спрашивал, какие это были немцы, но женщина уточнить ничего не могла. Рядом с Гаазом похоронен его ученик Поль Андрей Иванович (умер в 1886 году), о чем, помнится, писал и А.Ф. Кони. У Поля стоит массивный мраморный крест с дырками в том месте, где было прикреплено медное распятие.

 Из письма Л.И. Красовского от 25 августа 1980 года.

Из письма Л.И. Красовского от 26 августа 1980 года.

Из письма Л.И. Красовского от 15 сентября 1980 года.

«Получили ли Вы 7-8 фотографий памятника Гаазу. Я посылал. Фотография Федора Петровича на билете «Клуба книголюбов» изумительная (портрет, конечно). Как он хорош!

Слушали только что Чуковского об А.Ф. Кони. Пишет про него и своего любимого Гааза. Кони любил Гааза.

Очень обрадовали Д.А. Сабининым. Он застрелился 20 апреля 1951 года в Вербное Воскресение, сидя за столом, положив подбородок на отверстия двух стволов охотничьего ружья. Было это в Геленджике. Там он работал на опытной станции Института океанографии под руководством Папанина. Директором станции был ныне здравствующий Всеволод Аполлинарьевич Васнецов, сын художника. Там же была его жена Екатерина Константиновна, хорошо известная своими хлопотами о Вятке в начале 1970-х годов. Я спрашивал эту «Катрин» про Дмитрия Анатольевича. Говорит, будто случилось все в их отсутствие.  Сам Всеволод Аполлинариевич Васнецов плавал на «Персее» по Ледовитому океану, он океанолог. Но 10 лет сидел и потом остался на суше. Был директором Ильменского заповедника на Южном Урале (в Миассе). И в Геленджике он снова вернулся в родную морскую стихию.

Из письма Л.И. Красовского от 26 сентября 1980 года.

Из письма Л.И. Красовского от 10 октября 1980 года.

«Получил письмо от одного из участников Чтений о Гаазе. Пишет с удовольствием и больше всего о Вас. О Ваших предисловиях и похвалах авторам сообщений. Ваши похвалы, конечно, радуют, но они же, эти похвалы, и тревожат. Я всегда помнил слова одного из икосов (а, может быть, кондаков) в акафисте ко Пресвятой Богородице: «Всяка житейская в мире сем радость к печали причастна бывает…».

Из письма Л.И. Красовского от 1 декабря 1980 года.

«Ни по Лескову, ни по биографии я ничего путного сообщить не смогу. Наша мама любила его вторым после Достоевского. И я люблю, хотя номер очереди не смогу определить. В ссылке, во Владимире, в предвоенные месяцы прочитал «Соборян», а в первые недели войны – «На ножах», на лесоустройстве в Дюковом бору под Суздалем. В 1950 году, в тюрьме, летом читал «Некуда». И все понравилось и запомнилось многое.

А.А. Любищев называл себя античеховистом. Мне это было дико, но он объяснял, что Чехов презирал Лескова, а Лесков, по мнению Любищева, лучше (или «выше») Чехова. Для меня и Лесков, и Чехов оба лучше и оба выше, но что Чехов пренебрегал Лесковым, это факт. В одном из писем он писал: «Видел Лескова. Он похож на попа-расстригу, неряшлив и, кажется, пьян. Этот писака, почему-то, говорит мне «ты». Это тем более странно, что Чехов называл писателями множество своих современников, которые давно забыты и, может быть, навсегда: Суворина, Щеглова, Щепкину-Куперник, кажется, Телешова и многих других. Находил в них таланты, кормил в Мелихово, опекал в Ялте. А Лесков – писака!

До половины времени в Ленинской библиотеке я работал в ее замечательных каталогах. Жаль, что не публикуют каталоги всех библиотек. А «Реферативный журнал» можно считать библиографическим изданием? Ведь там не только книги, но и все журнальные статьи, да со всего мира! И ведь с 1954 года. А какие указатели!

Был в нашей церкви священник отец Николай Захаров. Восемь лет назад послали его в Марокко, в православный приход на три года. Но продержали там до октября сего года. Вытерпел все послушание русский батюшка, но заболел язвой желудка и под конец срока сильно мучился. Однако оставаться не захотел и, перемогаясь, вылетел на нашем самолете. В воздухе начался перитонит и отец Николай умер над Киевом. Ему не было и 50 лет. Хороший был. Остались матушка и дочь… Предпочел умереть на родине.

Экстрасенсы околдовали всю интеллигенцию. Врачи верят, кандидаты наук, секретарь комсомола института. Кое в чем переплюнули Лысенку и компанию. Как же быстро размножились сорняки!

Известная Вам по фотографиям памятника Гааза (получили ли фотографии?) Марина Георгиевна была у врача-экстрасенса, кажется Михайлова, которого увольняют с работы, но он переходит на другие места и принимает ораву верующих атеистов и атеисток. Михайлов спросил у Марины план квартиры и расстановку мебели. Она нарисовала. Он взял нитку с привязанной на конце гайкой и, покачав ею над планом квартиры, сказал: «Квартира плохая и все в ней больные». Велел спать головой к северу, в направлении магнитного поля Земли. Еще велел положить красную резину под кровать и дюраль. И через три недели велел придти снова. Ничего не взял (???). Марина залегла в диагностическую больницу (не экстрасенсовую), пробыла там 10 дней, признана здоровой и немедленно выписана на работу. Впрочем, признали «нервное истощение». А квартира «плохая»! Три комнаты на двоих. В одно окно виден Московский университет на Ленинских горах. В противоположное окно – бывшая дача Сталина. Впрочем, у К.А. Тимирязева было 14 комнат…

И тут получается, что экстрасенс прав.

В субботу, 25 ноября ждали лекцию члена-корреспондента АН СССР Спиркина об экстрасенсах в Доме медицинских работников. Но лекция не состоялась «по техническим причинам».

Недавно на собрание слепых пришел слепой средних лет, кандидат экономических наук, лектор Бойко. Услышал разговор об экстрасенсах. Сказал, что Спиркин самый сильный диаматчик.

Из письма Л. И. Красовского от 18 марта 1981 года.

Из письма Л.И. Красовского от 18 июля 1981 года.

«Спасибо Вам за Аполлинария Михайловича (Васнецова – А.Р.). С ним приходит на память Базыкин, которого Аполлинарий Михайлович, вероятно, хорошо знал и вряд ли мог не любить.

По словам снохи, Аполлинарий Михайлович был старостой в приходской его церкви Святого Харитония-Огородника, которую закрыли в 1929 году и в которой, незадолго перед тем, мне удалось побывать на малой будничной службе, где, может быть, присутствовал и Аполлинарий Михайлович, как усердный прихожанин и, тем более, как староста. О нем я тогда не имел понятия по причине моей серости.

Из письма Е.Д. Петряева к Л.И. Красовскому от 7 августа 1981 года.

«Ботаникой я занимался у Ягодовского, но медики не считали ее важной и потому багаж мой ничтожен, а интерес остался. Думаю, что растения могли бы скрасить финал жизни…

Хотелось бы поставить серию опытов с той же крапивой. Ведь это поразительно живучее растение. Вероятно имеет значение симбиоз с «животным» населением почвы. Кстати, как Вы относитесь к теории Козо-Полянского? Недавно мне принесли «Номогенез» Л.С. Берга (новое издание). На досуге попробую одолеть. Штука серьезна, об этом пишет Квасов в предисловии.

Скоро Вы прослушаете классику. Тут я Вам чертовски завидую. Сам я занят разной мурой, а дни уходят. Вот три дня сидел за рецензированием и правкой «Уральского словаря писателей»! Сделал сотни добавок дат, справок и имен. А польза сомнительна, так как доработка в руках некомпетентных «авторов»!

Виктор Георгиевич (Шумихин – А.Р.) выписался, лечится. Поехал в свой Малмыж. Там сын и жена. Внешне Виктор Георгиевич плох, почки отказывают. Очень тревожусь за него. На 1983 год планируют книжку Виктора Георгиевича о вятских земских изданиях. Материал интересный, но не очень выгоден. Надо пробивать.

Наметилась еще одна линия связи декабристов со столицей. Это гомеопатия, модная в николаевское время. Лекарства и литературу в Сибирь присылали видные гомеопаты, но о них толком ничего не известно. Весьма вероятна причастность к этому В.И. Даля и его друзей. К сожалению, история гомеопатии у нас не освещена, хотя «паранаука» не раз выводила на правильную дорогу. Нет ли у Вас знакомого ветерана-гомеопата или знатока литературы по этой части. Кажется, Ф.П. Гааз тоже был причастен к испытанию гомеопатических средств, как и Арендт. Не удивлюсь, если Гааз посылал «крупинки» с каторжниками. Но сведений пока мало.

Из письма Л.И. Красовского от 12 августа 1981 года.

«Спасибо охране природы, хотя охранять растения, по-моему, бессмысленно и выглядит, как простое подражание действительно нужной охране животных. Ведь растения косят, а они не исчезают. Веками косят и не губят их. Почему же нельзя рвать ландыши и купальницы (балаболки), которых у нас сотни миллиардов. И которые неистребимы, потому что у них могучие подземные корневища. Они нисколько не страдают от срывания цветков, число которых в тысячи раз превышает потребности семенного размножения. Зачем же лишать людей радости собрать или купить плотный букет ландышей или рыхлый, но красивый веник балаболок, как их зовут в Архангельской области.

Из письма Л.И. Красовского от 6 сентября 1981 года.

«Баптистов («Кировская правда» от 6 августа 1981 года) жаль и даже очень! Замечателен состав их преступления: «Собирались вместе старухи в одном доме числом до сотни. Что делали? БОГУ молились, псалмы пели, религиозные проповеди слушали. Мало того. К аллопатам лечиться, канальи, не ходят». Ничего общего со старообрядцами баптисты не имеют. Здесь простая путаница, скорее всего, по неосведомленности. К тому же баптисты никаких святых не признают.

Теория Козополянского. По-видимому, речь идет о симбиогенезе, которым он интересовался. Но автором ее был Константин Сергеевич Мережковский, брат писателя, известный ботаник предреволюционных лет. Основанием теории послужило признание симбиотической природы всех видов лишайников, число которых около 28 тысяч. Теория эта не предусмотрена дарвинизмом, как и бесспорный факт дуализма лишайников. В настоящее время теорию поддерживает ботаник Зеров. В ее пользу идут внеядерные ДНК: митохондриальная у всех организмов, пластидная у растений, плазмидная у бактерий. Плазмиды и вирусы могут переносить гены из организма в организм.

Об А. Введенском все забыл. Видел его последний раз ровно 41 год тому назад, 8 октября. Первый раз я увидел и услышал его в Рождественскую всенощную в январе 1932, может быть 1933 года. Полстолетия тому назад. Раза три был у него дома по его приглашению. Помню, как он говорил о написанной им книге «Апологетика. Курс лекций». Лекции он читал по этому предмету студентам тогдашней Московской богословской академии, куда принимали и женщин. Рукопись, будто бы, он передал наркому (Луначарскому – А.Р.), с которым спорил в диспутах. Передал для одобрения и издания. И тот, будто бы, сказал: Посмотрим, каких орешков нагрызла белка таланта Введенского». У него остались два сына, оба служители и оба оставляют желать лучшего. Хотя старушки их, по слухам, любят…

Из письма Л.И. Красовского от 25 сентября 1981 года.

Из письма Л.И. Красовского от 28 сентября 1981 года.

«Посылаю Вам рукопись, второй экземпляр. Первый, эгоистично, оставил у себя. Вас нисколько не тороплю. Озаглавил «Афоризмами» из того соображения, что в способности к ним усматриваю, по-моему, дар, который нельзя отнять у Трофима Денисовича и который сродни литературному и поэтическому таланту. Воплотить мысль в вечную словесную запоминающуюся формулу может далеко не каждый даже крупный ученый. А Трофим Денисович смог. Причем в печатных текстах он сух и скучен. Зато в устных выступлениях он не жалел афоризмов и они сыпались, как бисер. В вечность они попали только если речь Трофима Денисовича стенографировалась, что было часто, но не всегда. Поэтому афоризмы у меня могут иметь объективную ценность. Конечно, я слышал лишь малую часть сказанного Трофимом Денисовичем. И вспомнил-то их лишь теперь, когда упражнялся в писании по Брайлю. И афоризмов Трофима Денисовича у меня мало. Пришлось писать для моих экзерсиций и высказывания Трофима Денисовича в пересказе. И подробности о нем совсем без красочных его формулировок.

Сознательной лжи или искажений я не допускаю нигде, но вспоминаю милого нашего А.Д. Фокина, который считал, что воспоминаний без лжи не бывает и быть не может, даже там, где автор воспоминаний абсолютно уверен в правдивости текстов. И я вспоминал Александра Дмитриевича не один раз, когда подправлял многие, казалось несомненные, даты. Перебирая их в уме в бессонную ночь, я ужаснулся, когда они не сходились, эти даты, и убеждался в своей ошибке, которую не подозревал.

Не зря «апологет» любил повторять слова, кажется, апостола Иакова: «Торопитесь, яко дни лукавы суть». Еще он повторял отца церкви III века Тертуллиана: «Человеческая душа по природе христианска». Причем «христианску» он произносил с неповторимой ораторской и церковной грацией. Русский перевод лучше латыни, да еще в устах Введенского. Иначе говоря: если есть в человеке душа, то она христианска. Тоже ведь афоризмы. Они живучие, вечные, прошли через 17 веков и больше. Вот и Трофим создал афоризмы и, тоже, не вечные ли?

Из письма Л.И. Красовского от 25 октября 1981 года.

«Для веселья планета наша плохо оборудована.

Из письма Л.И. Красовского от 3 января 1982 года.

«Году в 1962, летом, я зазвал А.Д. Фокина. Александр Дмитриевич пообещал как-то приехать на дачу в Зониху, тогда еще девственную. Жена моя ждала его, а я встречал на бугре у автобусной остановки с 8 утра до 4 часов дня. Он не приехал. Наплевать ему было на всех, в том числе и на нас. Такую же, только худшую, штуку сделал со мной в 1956 или 1957 году московский двойник А.Д. Фокина ботаник Павел Александрович Смирнов, живший на холостяцкой даче в сельце Лужки, в 8 км от усадьбы заповедника, где мы с женой работали под Серпуховом. Смирнов все ныл, что мы, то есть заповедник, не можем дать ему даже автомашину на однодневную поездку на Оку, чтобы обследовать тамошние дубравы и поискать в них заповедные степные виды растений. С большим трудом (его ненавидело начальство в заповеднике) я выпросил автомобиль, прибежал к нему, сговорился на завтра в 9:00 быть у него. Мы приехали, а он вчера уехал в Москву… Оплевал меня перед шофером, перед всеми рабочими в заповеднике и, главное, перед начальником. П.А. Смирнов был заведующим гербарием МГУ. Он был мировым специалистом по определению ковылей. В заповеднике Смирнова звали «кастрат проклятый». Это был гигант с массой в 100-120 кг и с дряблым бабьим лицом, в очках. Классический тип ботаника-флориста. При таком большом теле голос у него был – писклявый тенорок.

Однажды мы сидели с А.Д. Фокиным в подвале музея и его вызвали наверх, на общее собрание. Не помню, зачем мне понадобился Александр Дмитриевич. Я поднялся по лестнице в экспозиционный зал. Там за шкафом, вероятно, директор толкал речугу. Я подошел ближе и увидел Фокина. Он крепко спал сидя на стуле и лицо его, без улыбки, было почти плачущее. Всесоюзное ботаническое общество, вероятно, раньше было Императорское. В Кировском отделении общества извечным шефом была Э.А. Штина. И общество и Кировское отделение я считал скучнейшей и ненужной затеей. Но платил 3 руб. в год, иначе не печатали мои статьи в «Ботаническом журнале» АН СССР. Фокин считал общество своим. Оно ботаническое и он ботаник. И его там ценили и в верхах, в Ленинграде, и в Кирове. Раза два мы с ним вместе отправлялись к Э.А. Штиной на заседания Кировского отделения из музейного подвала вечером. Я помню как он спал на собрании и, не чувствуя ни малейшего желания быть на заседании (их хватало и без ботанического общества) спрашивал: «Какой смысл ехать?». А.Д. Фокин прилизывал волосы и отвечал: «Надо. Иначе Эмилия Андриановна обидится…». Ценил он ее за почвенные водоросли, которые в Кировской области изучены лучше, чем где-либо в мире благодаря Эмилия Андриановна. Всесоюзное ботаническое общество посылало Фокина в Ленинград на какое-то высокое собрание, чуть ли не на конгресс. Потом он делал очень интересное сообщение о вырубке тропических лесов на Яве.

А.Д. Фокин говорил всегда интересно. Большое упущение, что он не преподавал в вузе.

На заседании ботанического общества А.Д. Фокин разгромил первый вариант областной ботанической библиографии Г.Д. Скальной. Выступал ярко, убедительно, доброжелательно без обиды для автора. Но настоял на аннотированной библиографии, которая и вышла с небольшой задержкой.