Вернуться на главную страницу ВНИИОЗ

Статья опубликована в газете "Вятский наблюдатель" N 41-1 в мае 1998 года

...Сорок лет назад, осенью 1958 года, в Киров был "сослан" целый институт - Всероссийский НИИ охотничьего хозяйства и звероводства. История отправки на "спецпоселение" этого уникального в масштабах не только бывшего СССР, но и всего мира научного учреждения, по преданию, такова: ехал как-то по Москве Никита Сергеевич Хрущев. И тут попалась ему на глаза вывеска с тогдашним названием НИИ - "Институт пушнины".

- А чего эти "шкурники" тут, на асфальте, делают? - вопросил Хрущев и, видимо, сделал в памяти "зарубку". Завертелись колеса услужливой государственной машины...

Так вспоминал историю с переселением старейший научный работник, один из плеяды московских биологов-охотоведов, рискнувших переехать в Вятку "холодной осенью" 1958 года, доктор биологических наук Сергей Александрович Корытин:

- Пришел я в институт в 1956 году после окончания аспирантуры. Проработал всего месяц - и прочитал в одной из московских газет фельетон "Ондатра на асфальте" (чувствуете вкус эпохи? - Е.П.).

Затем Хрущев в одной из своих речей помянул ряд институтов, которые, по его мнению, находились в Москве не по назначению. Среди них был и НИИ пушнины. Потом эту мысль повторила Фурцева. Ну, и вскоре последовало решение ЦК о переводе института на периферию, ближе, как говорится, к природе.

Выглядело все это переселение, на первый взгляд, довольно логично. Но при этом не учитывался командно-административный стиль, который сложился и в государстве, и в нашей отрасли: система требовала присутствия института в столице, рядом с чиновниками, которые решали вопросы охотничьего хозяйства. С переездом на периферию НИИ терял свое значение "советника" по охотничьим делам у правительства. Статус института резко падал. Начались массовые увольнения сотрудников... На два года вся научно-исследовательская работа была заморожена. Все чувствовали, что корабль тонет.

"Резину" удалось тянуть два года - искали место. Москвичи ратовали за Подмосковье, договорились было с властями города Александрова. Но там предстояло строить здание института, а в ЦК торопили. Возникли варианты с Кировом, Новосибирском, Тюменью... В итоге Хрущеву (который склерозом в ту пору явно не страдал) все это надоело, он ткнул пальцем в карту и сказал: "Если через месяц они не будут в Кирове, то через два будут в Якутске, у соболей!"

Делать было нечего. Разведчиком послали того же Сергея Корытина, согласившегося на переезд (многие сочли это предательством, наивно полагая, что если никто из сотрудников не поедет, то и институт не переведут).

- После Москвы Киров в ту пору несколько удручал, - вспоминал Сергей Александрович. - В городской библиотеке вся картотека по зоологии умещалась в одном каталожном ящике. Нам угрожала научная изоляция... Кроме того: в Кирове тогда не носили беретов, а я был в берете. На улице меня остановил занудливого вида пожилой товарищ и сказал: "Гражданин, на вас женский головной убор". Улыбнувшись, я ответил ему: "Благодарю, знаю об этом".

В общем, ситуация понятна... В Кирове был деревянный вокзальчик, жидкая-жидкая осенняя грязь, свинцовое небо. Но я старался смотреть на все с оптимизмом, грязь называл "лечебной". Сфотографировал достопримечательности города, красивые дома, чтобы в институтской газете показать Киров в лучшем виде. Одним из главных был снимок пункта профилактики венерических болезней - как свидетельство бурной жизни города. Но мои красивые снимки отпечатали нерезко на контрастной бумаге, так, что они выглядели отвратительно. Фотографии вызвали обратный эффект среди кандидатов на переселение.

В итоге, в Киров прибыли только девять энтузиастов из прежнего состава крупного НИИ. Казалось, на институте можно было ставить крест. Но случилось невероятное: ВНИИОЗ не только выжил, но уже через несколько лет стал крупнейшим научным и культурным центром города. Здесь в знаменитом клубе "Зеленая лампа" стала собираться вся вятская интеллектуальная элита. Научные разработки "ссыльных" ученых и присоединившихся к ним молодых специалистов стали известны не только в стране, но публиковались в зарубежных изданиях, имели международное признание. Это был прецедент в масштабах страны - чтобы в забытой богом российской провинций сложился научный центр подобного масштаба. Академгородок в Новосибирске и все прочее было уже потом.

Сверхцентрализация науки противоестественна в любом государстве, - считает С.А Корытин,- У нас она сложилась только потому, что административно-командные методы советского управления требовали концентрации науки в столице. Так что в какой-то степени Хрущев был прав: чтобы заниматься наукой, необязательно жить в Москве. Суета -смерть для науки. Были и другие аспекты. Если до 1958 года у нас, научных работников, ничего, кроме бумаги и чернил не было, то за сорок лет в Кирове появилась возможность иметь собственные охотничьи угодья, научно-опытное хозяйство, экспериментальные подразделения, биостанцию. А также крупнейшее в России звероводческое хозяйство "Вятка", музей, механическую и скорняжную мастерские, питомник охотничьих собак и даже собственную кузницу кадров - факультет охотоведения при местной сельхозинституте.

В сущности, в вятской "ссылке" был создан комплекс из научно-исследовательского и учебного институтов, огромная научно-техническая база, не имеющая аналогов в мире.

"Старая научная гвардия" выстояла, пережив волюнтаризм и дальнейшие социальные коллизии. Но наступило время реформ - эпоха девяностых, гибельная для всей отечественной науки. Сумел ли адаптироваться "ссыльный" институт в условиях нынешних экономических перемен, не пропали ли зря уникальные научные наработки, да и нужны ли вообще ученые-биологи, специалисты охотоведы и звероводы сегодняшней России?

На эти вопросы ответил нынешний директор Всероссийского научно-исследовательского института охотничьего хозяйства и звероводства им.-профессора Б.М.Житкова Владимир Георгиевич Сафонов: -звероводство - самая молодая отрасль животноводства - в стране началась с нашего НИИ. Зародившись в Канаде, клеточное звероводство интенсивно развивалось на вятской земле, именно благодаря специалистам, имеющим отношение к ВНИИОЗу. Здесь, на вятской земле, были выведены ранее не встречающиеся в природе с подобным оттенком меха пушные звери, в частности, породная группа лис "огневка вятская", несколько цветовых вариаций нутрий и норок, получивших всемирное признание. Значительный вклад был внесен в удешевление рационов хищных клеточных пушных зверей, так как рацион дает до 80% стоимости шкурки. Благодаря нашим разработкам страна долгое время получала ощутимый приток валюты, вырученной за "мягкое золото" - пушнину - около 20 миллионов долларов в год.

В самые последние годы за рубежом получило широкое распространение движение за гуманизацию охоты, за гуманизацию отношения к животным. У нас в России долгое время это направление рассматривалось как "капиталистическая блажь". Но мировая общественность настолько остро поставила проблему, что явление стало приобретать экономические формы: европейское сообщество приняло постановление, что те страны, которые не используют в технике отлова или отстрела зверей гуманные способы, будут исключаться из европейского экономического союза как поставщики пушнины. Такая участь грозила и нашей стране, но благодаря тому, что мы разработали стандарты на орудия лова, запрет был отсрочен. Можно только предположить, к каким экономическим последствиям привело бы исключение России с международного мехового рынка в условиях бюджетного дефицита.

Как мы живем сегодня и что ждет институт завтра... Институт перенес тяжелые времена в начале 90-х годов. Но наши связи с производством помогли выжить, хотя количество НИИ существенно сократилось. В 1993 году ВНИИОЗ вошел в состав Российской академии сельскохозяйственных наук (бывш. ВАСХНИЛ). Здесь институт получил 30-процентное бюджетное финансирование по наиболее важным направлениям работы. Чем быстрее восстановится отраслевая специфика охотничьего хозяйства и звероводства, тем больше будет шансов у института.

А потому приоритетным началом в нашей работе было и остается слежение за состоянием ресурсов охотничьего хозяйства, сохранение генофонда пушных зверей в звероводстве. Сейчас наиболее важные направления -это мониторинг и кадастр животного и растительного мира. С 30-х годов институтом накоплен уникальный банк информации. Этот непрерывный ряд наблюдений и данных с годами обретает все большую ценность, и мы используем накопленный опыт, чтобы воспроизводимые ресурсы животного и растительного мира - очень динамичные, подверженные антропогенным влияниям, - не были нарушены.

Таким образом, испытав на своем веку и взлеты, и падения, некогда "ссыльный" институт вступил в очередную фазу своего развития. В принципе, судьба московско-вятско-всесоюзно-всероссийского НИИ повторяет все изгибы истории своей страны. 

Вернуться на главную страницу ВНИИОЗ