С.В. Мараков - В гостях у "бургомистра'
Островок маячил на западе в голубой дымке. Состав путешественников был разный. Основу составляла группа научных сотрудников. Среди них выделялся дотошный профессор, будущий академик. В его руке уже была моя книга о природе и животном мире островов, которую он бегло листал, читая раздел о птицах.
Иллюзия спокойного моря исчезла, лишь мы вышли в открытый простор бухты. Шла средняя зыбь. Катер не торопясь взбирался на волну и опускался вниз, немного переваливался с борта на борт. Группа моих спутников обступила меня и попросила рассказать об Арьем Камне и его обитателях. Время еще было, и я кратко познакомил их с этой удивительной скалой, дающей приют многим тысячам птиц. Арий Камень невелик — общая площадь его и трех мелких скал, расположенных рядом, едва ли превышает три гектара. В основе твердая скальная порода. С моря он кажется неприступным, но почти со всех сторон можно при благоприятной погоде высадиться. Много уступов, трещин, хотя есть и отвесные берега. С северо-западной стороны, на высоте 10 метров над уровнем моря, есть широкая каменистая площадка с маленьким озерком. С восточной стороны площадки скалы раскинулись уникальным амфитеатром. Его ряды украшены ярко-зелеными листьями полярного мятлика и мягкого колосняка, на которых во всем великолепии восседают золотокосые и красноклювые в черных фраках морские попугаи-топорики. Здесь же гнезда белоснежных крупных чаек-«бургомистров» и черных с бронзовым отливом на груди краснолицых бакланов. В глубинах щелей меж камнями гнездятся многочисленные рябчики, белобрюшки и серенькие с оранжевым клювом и густым нависающим вперед чубом конюги. Вокруг Арьего Камня можно всегда увидеть на воде чужеземцев. Это тонкоклювые буревестники, небольшие темно-сизые птицы ростом с галку. Прекрасные летуны, они ежегодно после окончания размножения на далеких скалах Бассова пролива близ Австралии собираются в миллионные стаи и летят на север к берегам восточной Азии. Как раз летом они добираются и в Берингово море. Оно в эту пору очень богато кормом. Сделают буревестники короткий привал на кормежку и дальше. К весне в южном полушарии им надо быть дома, а путь велик.
Еще я рассказал спутникам про совсем неприметных на фоне суматошного Арьего Камня таких птиц, как вьюрки, пуночки, крапивники, и совсем уж удивительных мухоловок Мушмаки и соловья-красношейку.
Не безжизненны эти скалы и зимой. Большой достопримечательностью зимнего Арьего Камня бывают зимующие здесь соколы — кречет и сапсан. Любит охотиться на птиц королева тундры — белая сова. Много раз мне приходилось встречать на этих скалах всех трех орланов — белохвостого, камчатского и белоголового. Маленький зимовщик — короткохвостый крапивничек, несмотря на грозных постояльцев, не теряет присутствия духа и лазит меж камней и под нависшими космами увядших злаков и поет удивительно задорную и звонкую песенку.
На зимние квартиры у подножия скал вылезают сотни гигантских морских львов-сивучей. Находят убежище здесь в штормовые погоды каланы. Гостеприимен Арий Камень.
Пока я просвещал гостей, до места осталось совсем немного. Увидев катер, к нему с громкими протяжными криками устремилось несколько чаек-«бургомистров».
Будущий академик задержал на них взгляд, хитро посмотрел в книжку и, лукаво улыбаясь, задал мне вопрос: «Эти, что ль, чайки сшибают шапки?». Он прочитал эпизод, когда мне не повезло. Одна из чаек, защищая птенцов, сбила с меня шапку да вдобавок поставила шишку. Профессор явно намекал на придуманный по-журналистски эффектный случай. Мне ничего не оставалось, как ответить: «Может быть, сейчас нрав «бургомистров» изменился...» Арий Камень вырос огромной скалой перед носом катера почти внезапно. Сбавили ход. В ответ в море спикировала туча птиц. Крик чаек и кайр, казалось, заглушал все звуки. Пристань была благоприятной, и, выждав волну, катер ткнулся в удобную расщелину.
Мы полезли вверх на каменистую площадку перед птичьим амфитеатром. Вот тут-то среди «бургомистров» и поднялся несусветный крик, целый хор в полтысячи гнездящихся на площадке птиц глушил и шум прибоя, и стук мотора катера, и наши голоса. Постепенно он стал стихать. К тому времени мы уже стояли на краю площадки и молча, потрясенные, глядели вокруг. Мне вспоминается реакция известного в нашей стране и за рубежом пожилого орнитолога, которому до посещения Арьего Камня посчастливилось побывать на многих птичьих базарах мира. Так вот, он стоял тут же на виду амфитеатра и с полчаса молчал. А потом, обращаясь ко мне, сказал: «Нигде ничего подобного я не видел!».
Признаюсь, что сколько бы раз я сам ни бывал на этом благословенном для биолога Камне, всегда чувствовал себя так, как будто нахожусь здесь в первый раз. Это ощущение приходило даже тогда, когда жил здесь по нескольку дней.
Времени у нас было в обрез — каких-то пять часов. Следовало торопиться. Перед тем как разбрестись по птичьему городку, пришлось дать наставления, предупредить о возможных опасностях, осторожности и бережливости в отношении его пернатых «граждан».
У всех были заряжены фотоаппараты, приготовлены телеобъективы. Фотоохота началась. Правда, я заметил, что мои спутники больше смотрят, чем снимают. То один, то другой садится на камни и внимательно, во все глаза, смотрят на дикий манящий птичий мир. Мне хорошо знакомо их состояние. Достаточно не двигаться с четверть часа, как вокруг начнут садиться топорики, кайры, белобрюшки и чайки, вертят головами, а потом ложатся брюшком и чуть-чуть подремывают, выказывая полное доверие человеку. У меня была иная задача — обойти и облазить учетный маршрут и отметить изменения, происходящие в численности и распределении птиц. Конечно, приходилось нет-нет да поглядывать на спутников. Все шло нормально.
Упомянутый мной скептик увлекся колонией чаек-«бургомистров». Медленно обходил гнезда, останавливался и смотрел за поведением птиц. Наклонившись, он сфотографировал маленьких, недавно вылупившихся чайчат.
Прошло с полчаса. Я остановился и еще раз окинул взглядом увлеченных наблюдениями ученых. Профессор по-прежнему бродил среди чаек. Вдруг, словно запнувшись, он упал наземь. Но уже спустя несколько мгновений поднялся и, подобрав что-то с камней, вновь отправился в путь. До него было метров двести, но докричаться в шуме птичьих голосов было невозможно. И я продолжил свой маршрут.
Быстро пролетело время. Когда мы собрались в назначенный срок к месту посадки, то я спросил профессора, что же случилось. Он смущенно ответил: «Не заметил, как ударила, окаянная! Потерял равновесие и свалился. Да и шапку сбила и до крови рассекла голову». Я молчал. Зато все остальные весело подтрунивали над пострадавшим. Прием у «бургомистра» был более чем холодный... Катер развернулся в сторону села Никольского. Над головой кружились чайки. Я обернулся к профессору. Он был задумчив и, как мне показалось, с уважением смотрел на провожавших нас птиц...