Красавец Лер был ловеласом. Сучек его породы в городе почти не было: в ту пору Вятка пойнтерами не славилась. Поэтому Лер, томимый страстью, не гнушался дворняжками. Старался как мог рассеять по свету свой благородный генофонд. С этой целью, выбрав момент, он удирал из дома на поиски амурных приключений. Чаще это случалось осенью.

     После очередного загула Лер вернулся похудевшим, захолодавшим и невероятно грязным. Накормив голодного развратника, дочь Алена вымыла его. Избавившись от налипшей грязи, которая обильно покрывала не только брюхо, но и шею, голову, Лер снова сделался аполлоном, повесой, аристократом.

     Девочка вытерла его мокрую короткую шерсть, но псу все равно было холодно. Свернувшись калачиком на своем жестком коврике, он подрагивал крупной дрожью. Мы, одетые и целый вечер бывшие в тепле, не догадались прикрыть захолодавшего Лерушку.

     Может быть, ему после пережитых уличных перипетий, жестких отношений с соперниками захотелось не только тепла, но и мягкой комфортной постели (никто этого не знает), но Лер встал с коврика и принялся благоустраивать свое спартанское ложе.

     Отправился в соседнюю комнату и принес к своему коврику упавшее с вешалки полотенце, потом притащил тряпку, которой его вытирали после купания, стельку из ботинка и чью-то тапочку.

     Стаскав барахлишко в кучку, Лер принялся скрести его когтями передних лап, напоминая женщину, взбивающую пуховую подушку перед сном. При этом собранное тряпье, лежавшее более или  менее компактно, частичносдвинулось, но это не смутило пса. Покрутившись, словно желая ввинтиться в свое ложе, он улегся, свернувшись колечком, и тяжело вздохнул. Нелегка ты мужская доля!

     Попытки утеплить свое ложе иногда делают и другие собаки. Мой коллега Н.П.Давыдов решил понаблюдать, как живет бездомная собака, ловко таскавшая приманки из капканов, поставленных на соболей.

     Он отправился по следам воришки, вскоре нашел место его отдыха, лежку-углубление в снегу. Поверхность была выстлана мелкими еловыми веточками. Ясно, что пес скусывал кончики нижних ветвей и таскал их в свое гнездо.

     Тысячи же собратьев этой собаки спят на голом снегу. Вспоминая, как знакомые солдаты или охотники устраивались на ночевку под открытым небом, убеждаешься – и люди разные: один копошится долго, что-то подстилая под себя, и спит, похрапывая до утра, другой завалится как-нибудь, а потом вскакивает, стуча зубами, и начинает палить костер.

Вернуться назад