После смерти матери меня, двухлетнего, приютила её сестра    -  тётя Люба, хотя у самой было двое маленьких детей. Она на весь день уходила на работу, запирая нас  в квартире вместе с охотничьей собакой Маркизом.

     Сеттер был добр и мудр. Занимаясь своим туалетом, он полизывал иногда и нас. Отчетливо помню, как приятны были прикосновения влажного, чуть шершавого собачьего языка.

     Очень любили играть в догонялки. Мы старались схватить Маркиза, а он увертывался. Иногда кому-нибудь из нас удавалось уцепиться за хвост, лапу или ухо пса, но он лихо вырывался из слабых ребячьих рук.

     Объединившись, старались загнать его в укромное местечко за диваном. Маркиз, пригибаясь на передних лапах, азартно лаял, перепрыгивал через противников и опять выходил победителем. Все начиналось сначала.

     Потом Маркиз ложился и, раскрыв пасть и высунув язык, часто дышал. Вдосталь наигравшись, мы кучкой засыпали, прижавшись к собаке. От нее шло тепло и уютно пахло псинкой. Так мы и росли.

     Иногда между нами возникала ссора. Тогда вмешивался Маркиз. Самого шумного он оттирал боком в угол и не давал ему выйти оттуда. Эти успокоительные действия он предпринимал и когда дома бывала тетя Люба. Если приходила её подруга Граня, то мы, чтобы показать какой толковый наш Маркиз, ссорились понарошке: начинали шуметь и размахивать руками.

     И четвероногий миротворец каждый раз разнимал нас своим испытанным способом. Чаще Маркиз «изолировал от общества» сестренку Тасю, возможно, потому, что её голосишко был самым тоненьким, и визжала она пронзительнее, чем мы с Петей.

     Однажды Маркиз пропал. Мы очень горевали. Соседи сказали, что, наверное, его поймали «собачники», которые ездили по городу и большими сачками ловили бездомных кошек и собак. Говорили, что пленников можно выкупать.

     Я уже подрос, но в школу ещё не ходил. Несмотря на морозную погоду, отправился на окраину Ульяновска. Нашел на пустыре рубленый дом «собачников». Промерзший вошел в жарко натопленную контору.

     В углу за столом щелкала на счётах молодая румяная женщина в зелёном платье. Я подошел к ней, положил на стол трешницу и горько разревелся. Женщина, оказавшаяся бухгалтером, нагнулась, обняла меня, расспросила, в чём дело и повела во двор.

     Там стояли клетки со множеством притихших собак. Тут же висели на веревках ободранные собачьи шкуры. На солнце пылал окровавленный снег. Вдруг в одной из клеток заметался, жалобно подвывая, пес. Это был Маркиз.

     Женщина выпустила бедолагу на свободу. Выскочив, Маркиз бросился ко мне, сшиб от радости с ног и стал, как сумасшедший, носиться вокруг нас.

     Потом мы шли с Маркизом через весь город домой на Гончаровскую улицу. Весеннее солнце слепило глаза. Снежинки инея на проводах и деревьях бульвара сверкали в его лучах. Я был безмерно счастлив. Ощущение счастья того дня ярко помню и поныне.

Вернуться назад