В конце лета из Москвы приехал дядя Коля и забрал нас с бабушкой в тихую деревеньку на Урал, где он вместе с сеттером Топазом охотился обычно во время отпуска. Мы иногда сопровождали их на соседнее болотце и смотрели, как происходит охота. Пес челноком носился по мокринке и, зачуяв дупеля, замирал в стойке.

     Подошедший дядя Коля давал ему сигнал, Топаз начинал подкрадываться к птице, она взлетала, раздавался оглушительный выстрел, дупель падал. Если дядя промахивался, то пес расстраивался, переживал, у него на морде начинала дергаться кожа, осуждающе смотрел на своего хозяина.

     И дяде Коле было стыдно перед собакой, отводил взгляд. А Топаз как бы говорил: «Эх, ты, мазила!»

     Когда после выстрела птица улетала, пес по её вроде бы нормальному полету каким-то образом угадывал, ранена она или нет. И если ранена, бежал вслед, скрывался из вида и находил её. Вернувшись с добычей в зубах, он с гордостью клал её у ног хозяина. Дядя Коля хвалил собаку, похлопывая рукой.

     - Молодец, Топазушка, доцент ты, а не пес.

     Рассказывал нам с бабушкой, что немногие охотничьи собаки умеют угадать по полету птицы после выстрела, упадет она или нет.

     В один из дней пришедшей мокрой осени дядя Коля долго сидел за столом и что-то писал. А к вечеру встал, походил по избе и позвал Топаза прогуляться. Противу обычая пес не возрадовался, а как-то мялся и пошел за хозяином, жалобно скульнув.

     Прошло полчаса, и их все нет и нет. Бабушка заволновалась, но вот прибежал Топаз. Он что-то нес в зубах. Батюшки! Так это шляпа дяди Коли, а самого нет. Мы позвали соседа, и пошли за Топазом в лес. Через полверсты он привел нас к одинокой елочке на полянке.

     Возле нее, раскинув руки, лежал с открытыми, остекленевшими глазами наш милый дядя Коля. Рядом виднелось спавшее пенсне. Бабушка упала на колени, коснулась рукой похолодевшего лба и зарыдала…

     - Сыночек, родненький мой, умер, умер…, - причитала она. Беспокойно крутившийся рядом Топаз поднял морду кверху и коротко взвыл.

     - Никак преставился Николай-то Николаевич…, - сказал сосед.

     Дядю Колю похоронили на местном погосте. Бабушка оставалась неутешной. Мы не раз потом вспоминали с ней, что, уходя в последний раз с хозяином, пес не возликовал как обычно.

     Может быть, он почувствовал шелест крыльев смерти, витавшей поблизости? Ведь он так верно определял после выстрела, ранена птица или нет, упадет она, улетев, или останется невредимой.

Вернуться назад