Волчонок был взят мною для опытов, но получилось так, что с ним не работали, он не привык к человеку и вырос нелюдимым злобным зверем. Подобно своим вольным сородичам, волк, нареченный Караем, отличался ненасытной прожорливостью, но однажды объявил голодовку. Мне сказали об этом.

     Обычно, когда к вольеру подходили люди, Карай отбегал в дальний угол и часто морща нос, показывал зубы. На этот раз волк не отбежал, а приблизился ко мне и даже как будто сделал слабую попытку вильнуть хвостом.

     Внешне он казался совершенно нормальным, но при дуновении ветерка от него исходил тонкий, сладковатый, щемящий запах мертвечины. В чём же дело? Чем он болен? Полагали, что волк зачумился.

     И вдруг я вспомнил… Ведь когда мне привезли его щенком, на нём был парфорс – так называется металлический ошейник с шипами, который при дрессировке иногда надевают на непослушных собак. К рукам волчонок не подходил, подросший мех замаскировал ошейник… Боже мой! Неужели ошейник на нём?

     В ошейник с трудом проходила рука, а теперь у волка шея, как самовар. И он живет? Чудо какое-то! Что делать? Срочно снять ошейник, но как? К ветеринарам – те отказываются. Тогда решил со студентами-охотоведами снимать своими силами.

     Пока сострунивали, зверь почти не сопротивлялся, хотя мог покусать нас. Связали, положили на стол. С замиранием сердца раздвигаю на шее шерсть… Нет ошейника! Вместо него вонючее, гнойное живое мясо. В одном месте увидел какую-то шишечку. Твердая! Металл! Да это же кончик одного из шипов парфорса… Значит, ошейник врос в мясо. Студентка Аня заплакала.

     Надо бы наркоз. Никто не знает дозу. Будем извлекать без наркоза – будь что будет. Пытались смыть гной, раздвинуть мясо – ничего не выходит, ничего не видно. Тогда я опускаю кусачки в рану и ощупью стараюсь найти ими толстую проволоку парфорса. Ага, вот она… Одну перекусил. Где же вторая? Наконец и она перекушена. Но ничего не изменилось – железо вросло в живую ткань.

     Работая скальпелем и ножницами, обнажил железный ошейник. Внутри него были туго зажаты позвоночник, трахея и пищевод. Все открыто, но сегменты ошейника, его шипы прочно держались. Пришлось выдирать их плоскогубцами…

     Только от воспоминаний об этой операции до сих пор меня передергивает. А каково было волку… И он не издал ни единого стона, ни единого звука. Такова волчья натура. Собака, попав в капкан, поднимает шум на всю округу, а волк молчит, его некому спасать.

     Страшную рану засыпал толченым стрептоцидом, и волка снова выпустили в вольер, где он жил. Никакой надежды, что зверь выживет, не было. Но могуч организм волка. Рана быстро заросла и, что поразительно, шрам отсутствовал. Не удалось даже точно обнаружить место на шее, где когда-то врастал  железный ошейник.

     После операции стало понятным, почему волк не отошел, ощерившись, как обычно, а подошел ко мне – ему нужна была помощь. У дикого животного в катастрофической ситуации пробуждается понимание того, что только человек может спасти его, и он, смирив страх, дикость и гордыню, идет к нему на поклон. Волк Карай – пример тому.

Вернуться назад