Как-то по осени, странствуя по закарпатским чудным буковым лесам, я услышал сбоку от себя под горой какой-то равномерный шелестящий нарастающий шум. Остановился и замер. И вдруг из густого орешника выкатило на меня черное стадо кабанов. Среди них была огромная свинья, крупные подсвинки и совсем еще маленькие поросята, всего зверей двадцать, а может, и больше.

     Они двигались ускоренным шагом, деловито, компактной группой. Свинья, не доходя до того места, где я стоял, семи шагов, заметила меня и резко остановилась, мгновенно окаменело и все стадо, в том числе и несмышленыши-поросята. Все замерли, как гоголевские чиновники при известии о приезде ревизора. Через пару секунд или меньше свинья хрюкнула, и все кабанье подразделение, до единой особи, подобно солдатам из парадного полка, молниеносно развернулось, повернув ко мне вместо пятаков закрученные хвосты и хвостики, так же стремительно, как и появилось, исчезло, кинувшись под гору.

     Зачарованный первозданным зрелищем дикой природы, я одновременно был поражен быстротой и слаженностью действий этой невероятно дисциплинированной свинячьей братии. Через несколько секунд стихло и шуршание опавших листьев под копытами и копытцами убегавших.

     Иначе уходят кабаны от преследования человеком зимой, при глубоких снегах: убегают не фронтом, а цепочкой, один за другим – так легче преодолевать снежную целину. Когда кабан, идущий первым, устанет, он ложится на брюхо, и собратья, следующие сзади, перебегают по нему как по мостику.

     Пропустив всех вперед, утомившийся зверь бежит сзади и отдыхает, двигаясь по уже проторенной тропе. Через некоторое время, устав торить глубокий снег, ложится и кабан, шедший вторым. Так звери сменяют друг друга. Этот разумный порядок соблюдается неукоснительно всеми членами стада.

     Тем более обидно вспомнить одну из страничек своей молодости. По приказу младшие командиры нашей батареи в бухте Тайфун на побережье Японского моря должны были явиться к утру в дивизион, расположенный в 17 км. Всю ночь шел обильный мокрый снег, и, как это часто бывает в Приморье, засыпал чуть не по пояс все дороги и тропы.

     Вышли ночью, затемно. И тоже шли цепочкой, часто меняя направляющего, но когда очередь дошла до меня, то я, самый молодой и неопытный, расхрабрился и шел коренником, не сменяясь больше половины пути, и только уступил это место в четырех километрах от цели. Когда, отдохнув, все тронулись, я почувствовал невероятную усталость, ноги подкашивались, начал отставать от удаляющихся змейкой однополчан. Начал падать, а потом, упав, не смог уже встать.

     Сказалось недавнее пребывание в госпитале, истощение организма. Тогда я пополз, перед глазами плыли синие и красные круги, но полз, понимая, что могу замерзнуть. До бухты Анны добрался только к середине дня, опоздав к сверхжеланному обеду. Вот до чего доводит человека пижонство! Интересно, встречаются ли среди кабанов такие альтруисты-выпендрежники? Едва ли.

Вернуться назад