Медведь сластена, но из всех сладостей он предпочитает мед. Это подтверждают все цирковые дрессировщики медведей. Ради меда медведь готов идти на мучения, терпеть болезненные укусы пчел. Чтобы добраться до пчелиных сот, Михайле нужно расширить дупло и просунуть туда лапу. Действуя ею, он загребает и вытаскивает наружу пахучие соты с медом, которые тут же поедает вместе с и самими пчелами.

     «А как он их раскочегарит, всю его башку облепят – живого места нет, глядеть страшно, - рассказывал мне пожилой лесник, не раз за жизнь наблюдавший нападения пчел на косолапых грабителей. – Да в глазья, да в губы, в уши, в носопырку – жалят и жалят! Одни отжалятся, другие летят. Он аж стонет, плачет, жалобно так, но дела своего грабежного не бросает. И вот настырная зверюга: покуда все соты не выгребет – не отступается.

     Опосля морда у него начинает опухать, особо веки, нюхалка, пасть по краям, да и уши тоже. Видать, и больно-то ему и зудит – лапой трет, по земле катается, потому что не только головашку изжалят, но и все органы, и тело его мохнатое. После грабительства он несколько дней мордой трется о деревья, либо лапой скребет и бурчит себе под нос, недовольство проявляет».

     Несмотря на принимаемые мучения, медведи не отказываются от своего разбойного промысла и каждый раз терпят укусы рассвирепевших насекомых. Однако некоторые из них, вероятно, наиболее смышленые, пытаются уменьшить свои страдания различными уловками. Какими?

     Бортоколодину с пчелами зверь норовит сбросить и принимается катать, чтобы выморить обитателей, а потом уж внутрь лезет. На пасеке юга земли вятской повадившийся туда медведь обычно тащил украденный улей к речке. Там он сбивал крышку и опускал в воду рамки с медом, после чего мокрые пчелы меньше беспокоили его.

     Охотовед Владимир Веденичев с товарищем наблюдал на Урале другую медвежью хитрость. Зверь подошел с дальнего края пасеки к последнему улью. Стрелять было далеко, поэтому охотники в надежде, что тот подойдет ближе, сидели в своей засаде и, затаив дыхание, наблюдали. Немного потоптавшись, словно обдумывая план действий, медведь подошел к улью вплотную, встал на задние лапы, размахнулся правой передней и ударил по улью. Видимо, силушки при ударе Михайло не пожалел, потому что тот отлетел метра на три, а рамки из него, рассыпавшись, разлетелись ещё дальше. Хлобыстнув по улью, медведь тут же убежал. Почему?

     Охотники, наблюдавшие за медвежьими бесчинствами, сидели не шелохнувшись, и было ясно, что зверь испугался не их. Дальнейше показало, что это был не испуг, а ловкий прием избежать кары потревоженных пчел. Медведя не было минут пять, а может, чуть больше. Потом он появился, схватил зубами одну рамку с сотами и снова убежал, но сейчас менее стремительно, чем в первый раз: видно, пчёлы поутихли, разлетелись инее были такими агрессивными.

     Отойдя метров на 20 в густой кипрей, зверь принялся вкушать ароматные соты с медом, запах которого доносился и до охотников.

     То ли медведь заподозрил неладное, но больше за рамками не приходил. На следующее утро охотники отправились по следам безобразника и нашли на разном удалении от пасеки ещё несколько рамок, утащенных им ранее.

     Как медведь дошел до этой уловки, приходится только гадать, приём, несомненно, эффективный: хоть и не удается избежать укусов вообще, но снижается их общее количество. «Сообразил-таки, мохнатый грабитель», - закончил свой рассказ со всегдашней приятственной улыбкой Володя.

Вернуться назад