Статья опубликована в журнале "Сафари"  N 2, 2000 г.

Яков Яковлевич Колесников родился в Ярцевском рай­оне Смоленской области. Дед и отец не были заядлыми охотниками, но уже в одиннад­цать лет он начал охотиться вместе со старшим двоюродным братом, у которого было настоящее ружье, одностволочка. В восьмом классе окончательно ре­шил, что жизнь его будет связана с лесом, с охотой. Поступил на охотоведческий факультет Ки­ровского сельхозинститута и в 1978 году получил диплом. Три го­да работал в охотхозяйстве под Рославлем, а в 80-м перешел в «Смоленское». За два года успел поработать начальником цент­рального участка, главным охо­товедом. С 1982-го работает директором всего хозяйства, ко­торое в настоящее время счи­тается одним из передовых в России.

То, что наше хозяйство называют сейчас сре­ди передовых, вызы­вает не чувство гордо­сти, а ощущение беды. Так начался наш разговор с Яковом м Колесниковым, руководителем охотхозяйства «Смолен­ское». - На самом деле в нашем хо­зяйстве просто давно ничего не меня­лось в худшую сторону. Оно просто нормальное, я бы даже сказал, обыч­ное хозяйство со своими достижени­ями и своими проблемами. А то, что в других хуже, означает не что иное, как ненормальность всего отечест­венного охотхозяйства в целом. Да и не только охотхозяйства...

А.М. : А с чего все началось? То есть, когда и как стала создаваться та­кая структура хозяйства, при кото­рой оно в конце концов оказалось рентабельным?

Я.К. : Для меня началось все с приходом на работу в «Смоленское». Для работавшего здесь коллекти­ва - еще раньше. Хозяйство было нерентабельным, и практика не только отечественных, но и зарубеж­ных охотхозяйств свидетельствует о том, что рентабельным ему быть крайне сложно.

У нас многие сводят концы с кон­цами за счет сбора и сдачи грибов, ягод, лекарственных трав, выращива­ния и продажи рыбы, за счет перера­ботки леса, где-то помогает выжить хозяйствам таксидермия. Нам, может быть, не очень навязчиво, но предла­гали разные идеи. То выращивать ло­шадей для туристических прогулок, то организовывать всевозможные подсобные хозяйства: гуси, куры, ут­ки и так далее. Сами по себе идеи, возможно, и неплохие, но тогда их было слишком много. И чем труднее было нам жить, тем больше было идей, как выбраться из этого тупика, как за счет вспомогательных отрас­лей дотировать основную, которая сама по себе убыточна.

Мы не пошли по всем этим путям, а попытались сделать рентабельной собственно охоту. И разве что в этом заслуга нашего коллектива. Ведь на самом деле никаких принципиаль­ных изменений с 82-го по 99-й, на мой взгляд, в охотхозяйстве не про­изошло. Где-то мы что-то упускали: то из-за чумной эпизоотии теряли много кабана, оленя, лося, то живот­ные уходили к соседям, у которых зверя не было. Мы каждый раз раз­бирались, анализировали ситуацию, старались ее исправить, проводили профилактику, но... Но особых изме­нений в ту или иную сторону не про­изошло. Мы просто сохранили то, что было. Не мы стали лучше, а у со­седей развалилось. Вот почему я го­ворю о беде.

А.М. : То есть вы все-таки показа­ли сами себе и всем, что основная от­расль охотхозяйства может быть при­быльной или, скажем, рентабельной? И почему акцент вы все-таки сделали на охоте?

Я.К.: Мы существуем за счет охо­ты, хотя никогда не ставили себе це­лью показать это кому бы то ни было. А по поводу акцента именно на охоте, то никаких, конечно, специальных собраний мы не собирали и не голо­совали за то, по какому направлению идти. Просто возьмите, скажем, пред­седателя совхоза с инженерным обра­зованием - в совхозе наверняка в идеальном состоянии машинно-трак­торный парк.

В другом случае агроном руково­дит хозяйством — там растениеводство на высоком уровне. Кому что бли­же, тот тем и занимается. Я охотовед, и мне ближе именно охотничье хо­зяйство, я разбираюсь в этом, рабо­таю с удовольствием, мне легче в нем ориентироваться. Что же касается других, смежных отраслей, то я вооб­ще их не отрицаю, просто считаю, что наш - вот этот, по которому пока мы идем достаточно успешно.

А.М. : Что же конкретно приносит хозяйству доход?

Я.К. : Охота и все, что непосредст­венно связано с ней: услуги по про­живанию, транспортные, услуги еге­рей при загонной охоте и охоте с вы­шек. Если говорить о процентных со­отношениях, то основной доходной статьей является собственно отстрел зверя или птицы - это около пятиде­сяти процентов. Остальное - услуги разного рода. Не было бы охоты, не было бы и других доходов.

А.М. : Насколько дорогая у вас охота?

Я.К.: Дорогая. Я считаю, что срав­нительно дорогая, дороже, чем в сре­днем по Европейской России, чем там, где деньги берут вперед. Мы не берем деньги за охоту вперед, только по результатам. Если охотник ничего не отстреляет, он не заплатит за охо­ту ничего. Но уж если удача ему улыбнется, то он заплатит за поро­сенка в возрасте до года 3000 рублей. за подсвинка - 6000, за кабана - 15 000 рублей и за трофейного еще идет доплата за каждый миллиметр клыка, превышающий длину 16 сантиметров. Олень нетрофейный, то есть самка и молодняк, обойдется ему в 11 000, а нетрофейный лось - в 13 000 рублей.                                        

А.М. : И есть постоянный спрос?     

Я.К. :  Спрос почти превышает  предложение. Примерно 50-60% потенциальной охоты распределено по   

долгосрочным договорам на несколько лет вперед. Мы заключаем их с организациями, а остальные распреде­ляем оперативным путем. Наиболее интенсивно бронируются, конечно же, выходные дни, да и будние на не­делю-две вперед забиты.

А.М. : А из чего, если не секрет, складывается расходная часть бюд­жета хозяйства?

Я.К.: Прежде всего из того, на чем ни в коем случае нельзя экономить. Это биотехния - корень ведения хо­зяйства: подкормка животных и борьба с хищниками. Они наиболее дорогостоящие и наиболее трудоем­кие. Ну и, разумеется, охрана. Эконо­мия на трех этих вещах оборачивает­ся громадными убытками.

В отношении биотехнии можно сказать, что у нас есть 65 постоянно действующих подкормочных площа­док, в первую очередь на кабана, но там же кормится и олень. Часть из них с вышками, часть без вышек - только металлический ларь с зерном, солонец, навес. Основная задача под­кормочных площадок - привлечение зверя, создание условий для его кон­центрации и поддержка в трудный зимний период. Вторая задача, которую выполняют площадки, - удержание зверя от миграции при обилии естественных кормов. Часть живот­ных летом, конечно же, уходит, по­скольку у нас нет никаких заборов, но большая - остается поближе к площадке. С той же целью мы стараемся снижать фактор беспокойства в центральных частях участка, где зверь должен чувствовать себя в от­носительной безопасности. В связи с этим мы не ставим на поток охоту с гончими, хотя лиса и заяц у нас, ко­нечно же, есть.

На участках около двухсот солон­цов и кормушек с сеном для оленей.

Борьба с хищниками у нас носит систематический характер. Птицы, составляющие конкуренцию нашим клиентам, - это ворона, болотный лунь и ястреб-тетеревятник. От них мы стараемся избавляться всеми воз­можными способами. С волком мы воевали всегда и воюем по сей день. Как только есть возможность, подхо­дящий по погоде день, мы обязатель­но устраиваем облаву на волка. Удо­вольствие это очень дорого нам обхо­дится, поскольку волк не кабан, и ни­кто не может быть уверен в том, что все затраты окажутся ненапрасными.

Мы, конечно же, стремимся найти клиента, который хотел бы добыть себе такой трофей, заплатив за него до двадцати пяти тысяч рублей, что лишь отчасти окупило бы наши за­траты.

Ну а по поводу охраны могу ска­зать, что мы используем все формы, какие только возможно. Наше хозяй­ство состоит из трех, не имеющих об­щих границ, близких по площадям участков: 21, 21 и 31 тысяча гектаров. Каждый из этих участков разбит на сектора по 3-6 тысяч гектаров, и ка­ждый сектор закреплен за определен­ным егерем. Каждый день они ходят на свои территории, у них есть про­грамма работы, рация, необходимый транспорт. При обнаружении бра­коньера они могут в любой момент вызвать подмогу. Кроме того, мы про­водим регулярные рейды с милици­ей.

А.М. : А какова зарплата у ваших егерей?

Я.К. : Тоже актуальный вопрос. Сейчас мы подняли процентов на тридцать, а была от 400 до 650 руб­лей. Она, конечно же, не соответству­ет трудозатратам наших работников. Терпят ребята, потому что понимают, что все это вызвано финансовыми трудностями хозяйства. Мы эконо­мим на зарплате, поскольку тратим на то, на чем нельзя экономить. Не будет главного, не будет и вообще ни­какой зарплаты. То есть можно, ко­нечно, год-два пожить, что называет­ся «от пуза», не затрачиваясь на биотехнию, на охрану, но накопить на всю оставшуюся жизнь не удастся, а дичь закончится очень скоро. И при­меров тому множество.

А.М. : Расскажите, пожалуйста, о том, как началось разведение в хозяй­стве зверей.

Я.К. : На момент организации хо­зяйства, в 1966 году, здесь было шесть штук кабанов, а оленя не было вооб­ще. И руководством было принято решение о разведении в хозяйстве ка­бана и оленя как основных охотничь­их животных. Причем решение об интродукции оленей было принято вопреки рекомендациям ученых, ко­торые оценили их как нерентабель­ную в наших условиях дичь. По их расчетам, даже при очень высоком уровне биотехнии количество оленей в хозяйстве не превысит 38 голов. На самом деле вид действительно не прост в разведении, подвержен забо­леваниям. Тем не менее популяция к 1982 году достигла такого уровня, что животных стали отлавливать для расселения в другие хозяйства. Дела­ли все очень осторожно. На охоту не решались долго и прежде всего из-за психологического фактора. Потом все-таки начали понемногу отстрели­вать. На данный момент поголовье европейского оленя в хозяйстве со­ставляет 500 голов.

С кабаном проблем было меньше, поскольку даже при более высокой, чем у оленя, смертности от естествен­ных причин кабан несравненно более плодовит и, что называется, отзывчив на биотехнию. Правда, и он требует внимания. В случае эпизоотии мы де­лаем пероральные прививки, то есть добавляем лекарство в корм. Один год, когда одна пероральная вакцина была запрещена к употреблению, а вторая еще только разрабатывалась, мы отловили 70 голов и сделали при­вивки внутримышечно.

Сейчас хозяйство сориентировано преимущественно на предоставлении услуг по охоте на кабана, лося и оле­ня, а из боровой дичи пользуются спросом глухарь и тетерев.

А.М. : Какие проблемы возникали у вас с иностранными клиентами?

Я.К.: Мы работаем с ними доволь­но давно, уже больше десяти лет. Де­ло в том, что в середине восьмидеся­тых «наверху» был подготовлен про­ект постановления о развитии ино­странного охотничьего туризма в СССР. На мой взгляд, проект был за­мечательный для того времени, но он по ряду причин не прошел. Даже не рассматривался. Однако в свете этих начинаний мы приняли у себя в хо­зяйстве главу одной из немецких охотничьих фирм доктора Лехнера. Он осмотрел наше хозяйство, ему по­нравилось, и после этого приехали две группы охотников из ФРГ. Каж­дый стрелял по кабану, и за пять дней было отстреляно тридцать кабанов. Как принято у нас в отечестве, при охоте на кабана интересуются прежде всего мясом и потому стреляют обыч­но в подсвинков или свинью. Поэто­му повсюду, и у нас в том числе, не­вредимыми оставались секачи. Нем­цы, приехавшие к нам, были, как это принято у них, трофейщиками. Поэ­тому, застрелив никому здесь не ин­тересных секачей, из которых два имели клыки, потянувшие на золо­тую медаль, и три - на бронзовую, они остались не просто довольны, а счастливы. И почти сразу прислали нам еще одну группу. С тех пор кого только и откуда только у нас не было. Хозяйство быстро получило огром­ные средства в валюте, которое в со­ответствии с рекомендацией реклам­ного плаката «Храните деньги в сбе­регательной кассе», держало их во Внешэкономбанке. Мы думали, что потратить их всегда успеем, нужно только решить, сколько и на что. И, как не сложно догадаться, не успели...

Сейчас проблем особых не возни­кает. Хотя я замечаю, что сам факт того, что клиент иностранный, как-то заметно дисциплинирует обслужива­ющий персонал. Одеваются почище, машину моют, работу начинают стро­го по расписанию. И это, я считаю, хорошо.

Переводчиков клиенту предоста­вляют фирмы-посредники, да и мы сами понемногу выучили некоторый набор слов, который позволяет часто обходиться без переводчика. Я на­блюдал такую картину, как егерь под­сказывал переводчику правильную терминологию.

Что же касается небезызвестной капризности иностранцев, то она проявляется только в том случае, если охота не удалась. Тут уж наслуша­ешься от них всякого. А вообще-то они едут сюда за охотой, а не за ком­фортом. Впрочем наши условия, судя по высказываниям большинства, их вполне устраивают. Мы ведь учиты­ваем все их пожелания, а не пропус­каем между ушей.

А.М. : Каким образом вы органи­зовывали рекламную кампанию?

Я.К. : Мы ее не организовывали и не рекламируем себя до сих пор. При­оритетным для нас является не избы­ток клиентов, а сохранение стабиль­ной популяции зверей. Конечно, по­началу мы выходили на московские фирмы, которые занимаются органи­зацией охотничьих туров для ино­странцев в России. Таких было, по-видимому, не меньше сотни. С неко­торыми контактируем до сих пор, другие - оказались однодневками. Мы стараемся вступать в деловые от­ношения с надежными организация­ми. И не стремимся сами организо­вать здесь на месте подобную фирму, поскольку знаем, с какими трудно­стями придется ей сталкиваться. Причем решить большую часть этих проблем можно только в Москве.

Примечание редактора сайта: Колесников Яков Яковлевич погиб 28 мая 2001 года от рук браконьеров. Охотхозяйству "Смоленское" присвоено его имя.

Вернуться назад